Лента для мух

Фамусов.
Ну вот! великая беда,
Что выпьет лишнее мужчина!
Ученье - вот чума, ученость - вот причина,
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
 Горе от ума

Как все обскуранты и ретрограды, Фамусов высказал великую истину. Ретрограды вообще говорят много толкового, но их никто не слушает - уж больно они противные персонажи. Но речь у нас сегодня не об этом.

Интересная вещь - если, скажем, какой-нибудь слесарь-сантехник или электрогазосварщик, закончивший три класса, коридор и ПТУ по выбранной специальности, работает через пень-колоду, зарплату пропивает, а от жены погуливает, такого дяденьку общественное мнение в лице соседей и сослуживцев без колебаний наречет никудышным мужичонкой и поставит на нем незримый, но жирный крест.

Если же все те же качества демонстрирует персонаж, закончивший какой-нибудь институт, пусть даже это институт картофелеводства, общественность смотрит на него сочувственно и понимает - человек в поиске, но запутался и страдает.  Режиссер Балаян, например, так вот и высказался про своего героя из фильма "Полеты во сне и наяву" - мол, потерял себя человек.

Режиссеру Балаяну виднее, конечно, а мне вот хотелось бы узнать, почему поиски себя происходят в рабочее время (приятелю и шефу - Табакову - приходится нашего искателя прикрывать) и почему проходят эти поиски по большей части на дне бутылки или в чужой постели, а дома тем временем мается жена с маленьким ребенком? Жена, кстати сказать, ничего не ищет, она даже мужа уже не ищет, ей ребенком заниматься надо.

Еще искания бывают у людей творческих, сюда относятся даже переводчики (герой Басилашвили в "Осеннем марафоне") и бывшие спортсмены (Янковский во "Влюбленном по собственному желанию" - кажется, на нем даже тот же самый свитер, что и в "Полетах"). У переводчиков за время исканий дети успевают вырасти, а любовницы - постареть. У спортсменов жизнь складывается удачнее. Во первых, они умеют медитировать за станком, а во-вторых, им по дороге попадаются полоумные, но активные старые девы, мечтающие воспитать из искателя человека, в результате чего получают его во временное пользование. Тут у нас опять случается хэппи энд, но он-то уж не может обмануть даже самых устойчивых идеалисток (синоним упертых идиоток). Ясно, что искатель наш пить, может, и будет, но курить не бросит, и на одну старую деву найдет себе вагон и маленькую тележку дев помоложе и покраше. Что до чувства долга и благодарности, то оно у искателей обычно формулируется так: кому должен - я всем прощаю.

К чему это я? А, собственно, ни к чему. Не смотрите вы советских мелодрам, от них происходит разлитие желчи.  И держитесь подальше от мужчин с духовными исканиями. Мужчина должен искать только заработка, а в редкие свободные от работы минуты - вас.

       Искания в учебниках литературы обычно употребляются со словом «духовные». Школьные годы нескольких поколений советских детей омрачены ночными кошмарами про духовные искания князя Андрея и духовные искания Петра Безухова. С женскими образами таких неприятностей, как духовные искания, почему-то никогда не случается, должно быть в силу их бабьей глупости и неразвитости.

В литературу искания попали не из воспаленных умов писателей, как могут подумать невежи и обскуранты, а прямиком из жизни.

Искания – это не просто какие-то жалкие попытки найти для себя смысл и оправдания жизни. Это обязательно попытка доказать всем окружающим, что точно такой же смысл жизни должен быть и у них или, в крайнем случае, если у окружающих не хватает мозгов, чтобы постичь смысл, найденный в результате исканий, они просто должны бегать вокруг нашедшего, хлопая крыльями и восторженно кудахтая.

К сожалению, обычно окружающие активно возражают против пересадки в свои головы чужих тараканов, поэтому человек с исканиями вступает в конфликт с семьей, социальным классом и всем обществом в целом. Яркий пример – Лев Николаевич Толстой, допекший своими исканиями семью, правительство, церковь и даже яснополянских крестьян, которые о нем и после его смерти иначе как «мусорный старик» не отзывались.

Следствием исканий очень часто становятся гонения.

Гонения не следует путать с репрессиями. Репрессии, в отличие от гонений, не направлены на какого-то отдельного человека, и не являются результатом его деятельности. Попытка ставить знак равенства между репрессиями и гонениями приводит к появлению устойчивых заблуждений, кочующих из одной головы в другую. Одно из таких заблуждений – всеобщая уверенность в том, что Осип Мандельштам пострадал из-за стихотворения «Мы живем, под собою не чуя страны…». Глупости, Мандельштама затянуло бы в жернова, даже если бы он писал только про камни да раковины. И все же – за такое дерзкое, антиправительственное стихотворение его не расстреляли – в то время, когда расстреливали людей, ничем не провинившихся, убежденнейших большевиков. Репрессии, в отличие от гонений, не мотивированы ничем, кроме воли репрессирующего. Гонения – всегда ответ на что-то, обычно это «что-то» – искания.

Характерная особенность гонений – чем они интенсивней, тем лучше себя чувствует гонимый.

Илья Глазунов (программа «Линия жизни»), цитирую дословно:

«Выставку закрыли и начались новые гонения, но потом случалось так, что меня приглашали лица, которым нельзя отказать – короли, президенты, премьеры».

Сразу видно – настрадался человек. Уж не знаю, что там у него закрывали, но все мое детство прошло под разговоры о том, что опять в Манеже выставка Глазунова, и опять туда попасть нет никому никакой возможности, потому что километровые очереди – Сальвадор Дали отдыхает.

Многие писатели в результате гонений оказались за рубежом нашей необъятной Родины. На чужбине они голодали и скитались по университетским кафедрам, где преподавали русскую литературу. Подозреваю, что преподавание это заключалось в вешании лапши на уши ничего не подозревавшим – в основном американским – студентов, которые, в силу малограмотности, не могли понять, что им, собственно говоря, преподают. Кроме того, писатели оседали в средствах массовой информации, непрерывно жалуясь на скудность заработка и тоску по родине. Впрочем, денег на выпивку всегда хватало, а тоска конвертировалась в новые нетленные произведения.

Сейчас мода на искания и гонения возрождается вновь. Правда, теперь искания переместились из головы в области фекальные и генитальные, за что новые гонимые справедливо именуются калоедами и порнографами. Гонимых по-прежнему охотно издают и с удовольствием интервьюируют, так что все мы не можем не смотреть в будущее с уверенностью и оптимизмом.